Бархатная смерть - Страница 43

К оглавлению

– Все в порядке, – сказала Ева.

– Это моя бабушка. Бабушка, это лейтенант Даллас. Она самая главная… Она из полиции.

– Он хороший мальчик. – Женщина протянула руку. Тико бросился к ней, она обняла его и крепко прижала к себе.

– С ним все в порядке, – заверила ее Ева.

– Мы их зацапали, бабушка! Мы их зацапали железно!

– Кого? Что случилось?

Тико дернул бабушку за руку.

– Помнишь, я тебе говорил, что видел подозрительных типов? А ты еще сказала, что они, наверно, воруют? Так оно и было! Я поехал в полицию, нашел ее и отвез на место, а она пошла и зацапала их всех. Железно! Я все сделал здоровски, да, ба?

– Здорово, – рассеянно поправила его бабушка.

– Тико помог разоблачить подпольную точку по сбыту краденого и изготовлению поддельных документов.

– Боже милостивый!

– Миссис…

– Прошу прощения, я так растерялась, совсем голову потеряла. Я – Абигайль Джонсон.

– Миссис Джонсон, у вас замечательный внук. Он сделал то, на что многие, будь они на его месте, оказались бы не способны. Многие люди перед ним в долгу. – Ева вытащила карточку, порылась в карманах и выудила карандаш. – Вот мои контактные телефоны. За это полагается награда.

– Я получу награду? За свои труды? – оживился мальчик.

– Доброе дело – само по себе награда, – строго напомнила Абигайль.

– Да, мэм, это верно. Тем не менее Департамент полиции Нью-Йорка выражает благодарность за проявление гражданской позиции. У нас есть для этого специальная программа. Вот, я записала телефон на обратной стороне карточки. Если вы по нему позвоните, они вам это устроят. – Ева отдала карточку бабушке и протянула руку Тико: – Отличная работа, малыш.

– Ты тоже руку приложила. Да и сама получила фингал.

– Ничего. Не первый, не последний.

– Тико, иди умойся к ужину. Попрощайся с лейтенантом Даллас.

– Увидимся. Приходи на мою территорию, я тебе со скидкой продам что-нибудь.

Он скрылся за дверью, и Абигайль облегченно вздохнула.

– Я занимаюсь с ним дома два часа каждое утро. Семь дней в неделю. Мы ходим в церковь каждое воскресенье. Я забочусь, чтобы он хорошо питался и был хорошо одет. Я…

– Все в порядке, миссис Джонсон. Если у вас будут проблемы, позвоните мне.

Ева вышла из квартиры, сбежала по ступенькам и вновь оказалась на морозе. «Может, доброе дело – само по себе награда, – подумала она, прижимая пальцы к пылающей болью щеке, – но мне не помешал бы пузырь со льдом».

9

Ева вошла в дом в полной боевой готовности к ежевечерней схватке с Соммерсетом. Уж он-то, конечно, отпустит какую-нибудь гадость насчет наливающегося у нее под глазом фингала.

Но Соммерсета на месте не оказалось.

Ева задержалась в пустом холле, словно ожидая, что он вот-вот материализуется, вползет в помещение, как туман. В полном недоумении она сунула голову в парадную гостиную. Свежие цветы, веселый огонь в камине, но ни следа Костлявой Задницы. Ева даже ощутила легкое беспокойство. Может, он заболел, подхватил заразу вроде Фини? Нет, ни за что на свете она не будет сиделкой при домашнем страшилище.

И все же… Вдруг он лежит где-то в беспамятстве, в горячке… Пусть Рорк поскорее вернется и займется этим. Надо будет справиться у домашнего компьютерного устройства, где Рорк. И тут Ева подпрыгнула, как жалкий испуганный кролик, потому что в комнату вплыл голос Соммерсета:

– Поскольку, как я полагаю, вам не совсем безразлична судьба вашей напарницы, напоминаю, что выступление детектива Пибоди в передаче «Сейчас» начнется примерно через четыре минуты.

– Чтоб тебя, – пробормотала Ева и уставилась на интерком так, словно хотела испепелить его взглядом. – Я знаю, который час.

По крайней мере, теперь она это знала. Злая как черт Ева начала подниматься по лестнице. Бестелесный голос последовал за ней:

– Вы найдете холодные компрессы в самом дальнем правом ящике шкафчика в вашей кухне.

Ева на ходу расправила плечи. Ну да, ну да, она хорошо расслышала самодовольную интонацию. У себя в кабинете она бросила на стол сумку с файлами и голосом включила на экране «Канал 75». А поскольку щека все еще дергалась и болела, она приложила к ней компресс. Прижимая к лицу благословенный холод, Ева загрузила компьютер. А пока можно расправиться с другими мелочами и написать отчет о задержании на Таймс-сквер.

Но не успела она начать, как послышалось музыкальное вступление к программе «Сейчас». Ева вполуха прослушала вступительное слово Надин и уделила всего лишь мимолетный взгляд экрану. Кошачьи глаза репортерши взирали на нее строго и озабоченно. Холеная и властная – так следовало воспринимать ее образ, подумала Ева. Что ж, с мелированными светлыми волосами, дорогими, но неброскими драгоценностями, с прекрасной фигурой, подчеркнутой элегантным костюмом цвета тусклой меди, этого добиться нетрудно. Откуда бы зрителям знать, как однажды, нагрузившись коктейлями, Надин танцевала в полуголом виде на столе в секс-клубе.

Она представила Пибоди как преданного делу, удостоенного наград офицера полиции, упомянула несколько громких дел, в расследовании которых Пибоди принимала участие. Когда камера передвинулась на лицо ее напарницы, Ева напряглась.

Слава богу, Трина не переусердствовала с лицом и волосами Пибоди, отметила Ева. Ее напарница выглядела на экране молодой, но никак не желторотой, и это было хорошо. Вероятно, сыграл свою роль костюм строгого покроя. Никто из знавших Пибоди не так хорошо, как Ева, не заметил бы панического ужаса в ее глазах.

– Смотри не облажайся, – пробормотала Ева.

Надин сделала подводку, несколько смягчая тон, и Ева увидела, как Пибоди начинает успокаиваться. «Не расслабляйся, – мысленно скомандовала ей Ева. – Она тебе не подружка, когда вы в прямом эфире. У тебя нет друзей, когда ты в прямом эфире».